— Кхм… — откашливаюсь, раскачиваясь на пятках.

Если она хотела убедиться в том, что я здесь и я смотрю, то позволяю ей это сделать. Надеюсь, выражение моего лица отражает искренний интерес, потому что я им просто переполнен.

Судя по всему, настроена она решительно.

Отвернувшись, нажимает на звонок.

Разминаю шею, поглядывая исподлобья.

Через пару минут калитку открывает мужик с усами и приличным пузом.

Перебрасываются парой фраз, после чего она остается одна.

Терпеливо жду, что дальше, и немного напрягаюсь, когда вместо мужика из калитки возникает пацан со смутно знакомым лицом. Одет в футболку и спортивные штаны. Ростом чуть выше среднего, башка коротко-стриженная, вокруг бицепса тату, и дохлым его не назовешь, уродом тоже.

Пока они разговаривают, пристально наблюдая за тем, что там происходит.

Подняв голову, “сосед” смотрит на меня, но через секунду Калинина забрасывает ему на шею руки и встает на носочки.

Пошатнувшись от неожиданности, тот склоняется к ней навстречу.

Велю себе стоять на месте, но это сложнее, чем кажется. Особенно, когда его бицепс сдавливает ее талию, а вторая рука обнимает ладонью лицо.

Я в мельчайших подробностях представляю, что этот хрен сейчас чувствует.

В мельчайших, твою мать, подробностях.

Я слишком хорошо знаю, что он чувствует. Мягкие до звезд в глазах губы. Полные, нежные, сладкие. Такие, которые хочется поглотить своими. Сосать, лизать, трахать языком, что он, судя по всему и делает, потому что склонил ее голову набок так, будто у них один рот на двоих.

Блть.

Пальцы сжимаются в кулаки.

Эксперимент хоть и полезный, но повторения у него не будет. Нет. Ни хрена подобного больше никогда не будет.

Кровь ударяет сначала по башке, потом по члену. Вскипает и пенится от мыслей о том, что сделаю с НЕЙ я. Как бы тупо это не звучало, но если упырь не отсосется от нее в течение секунды, я дам ему в бубен.

От вдоха, который делаю, сводит нос.

Опустившись на пятки, Аня разрывает контакт и суетливо выпутывается из посторонних рук.

Считаю до трех, глядя на то, как пацан ее выпускает. Слегка заторможенный, но послушный. Подняв голову, смотрит на меня опять, а моя девушка быстро идет назад, опустив лицо и спрятав его в растрепанных ветром рыжих волосах.

Впиваюсь в это лицо глазами и отхожу в сторону, когда она, вскинув на меня мятежные зеленые глаза, проносится мимо. Вбегает во двор, потом на крыльцо.

Бросив взгляд на застывшего у ворот своего дома “соседа”, закрываю за собой калитку и направляюсь следом.

Прислонившись спиной к стене и повернув голову, Аня пилит меня глазами, провожая ими каждое мое действие.

Щеки у нее горят, дыхание неровное.

Закрываю на замок дверь, отрезая коридор от потоков холодного уличного воздуха. Подхожу вплотную и нависаю сверху, упершись одной рукой в стену над Анькиной головой.

Смотрит на меня снизу вверх, поджав свой прекрасный рот.

Она так близко, что нос задевают знакомые запахи. Запах ее одежды, ее волос, ее тела. Тонкие девчачьи запахи, которые я ни с чем не спутаю.

— Понравилось? — интересуюсь хрипло.

Меня слегка колбасит. Меня колбасит на полную катушку.

— А тебе? — задает встречный вопрос.

— Сначала ты.

Закрыв глаза, она втягивает в себя воздух. Сглатывает так, что дергается тонкая шея.

Наблюдаю за ее лицом, как маньяк.

— Нет, — цедит. — Мне не понравилось. Когда это ты, все по-другому.

— Аналогично, — смотрю в ее глаза. — Сделаешь такое еще когда-нибудь, я тебя придушу, — разъясняю раз и навсегда. — В шутку, на спор, еще по какой-нибудь тупой причине. Я тебя придушу, поняла? Это ответ на твой вопрос.

— Это была твоя идея!

— Пох*р.

Открыв изумленно рот, хлопает глазами.

— Знаешь что? — шипит. — Тебя легче убить, Дубцов, чем любить!

— Придется тебе потерпеть, — цокаю.

Закусив губу, она пытается скрыть улыбку.

Вздохнув, откидывает на стену голову и прикрывает глаза, говоря:

— Сделай что-нибудь… у меня… такое чувство отвратительное… на губах…

Подавшись вперед, накрываю ее губы своими, вжимая тело своим в стену. Стираю с ее губ следы другого мужика и бормочу:

— Так пойдет?

В ответ она с тихим стоном открывается мне навстречу, и если это не точка в нашем споре, то жирный восклицательный знак.

Глава 51

Аня

В ресторане сильный запах рыбы и куча других запахов, потому что столы оборудованы грилями, на которых посетители при желании могут сами готовить свою еду. От этой мешанины и атаки на свои рецепторы сама я ни куска проглотить не в состоянии, но я не хочу никому портить вечер, поэтому заталкиваю в себя половинку черри и запиваю ее апельсиновым соком, наталкиваясь на внимательный, но чуть расфокусированный взгляд Дубцова, сидящего прямо напротив.

Он пьет второй стакан виски со льдом, и выглядит лениво расслабленным. Вообще-то, у меня ощущение, что он слегка напился.

— Аня, на какой специальности ты учишься? — слышу вежливый вопрос справа.

Длинные сильные пальцы Кира вращают вокруг своей оси тяжелый стакан с крепким алкоголем. Отрываю глаза от его безымянного пальца, вокруг которого красуется тонкий золотой ободок обручального кольца, и перевожу взгляд на его бабушку. Наталью Семеновну Дубцову.

Нас за столом четверо, включая деда, и всем нам отлично известно, что мое образование… короче говоря, оно под большим вопросом.

— На той же, что и Кирилл, — отвечаю, повернув голову.

Серые, немного поблекшие глаза смущают меня своим вниманием. Я не вижу в ее глазах злобы или… презрения. Только цепкий ум. Очень цепкий.

Мне нечего от нее скрывать. Пусть это глупо, но в ответ на ее взгляд я слегка задираю подбородок.

Покосившись на Дубцова, вижу, как он скрывает улыбку за своим стаканом, и от этого у меня слегка краснеют щеки.

— Хм, — коротко замечает Наталья Семеновна. — Занятно.

Да уж…

Это миниатюрная, я бы даже сказала, худая женщина с уложенными в пучок у основания шеи седыми волосами. Как ни странно, эта прическа придает ей благородства, которого у нее и так предостаточно, а маленькие бриллианты в ушах сияют, как две лампочки.

Мне трудно поверить в то, что эта женщина передала мне котлеты и картошку. Действительно трудно. Не знаю, какой ее себе представляла, но точно не такой… хрупкой…

Честно говоря, на фоне Дубцовых мы с дедом немного проигрываем. Потому что мой дед будто воды в рот набрал. На нем его лучший костюм. Серая тройка в полосочку. В кармане на груди шелковый платок. Глядя в тарелку, он чересчур сосредоточенно жует.

Дубцов тоже помалкивает. Просто накачивается своим виски, откинувшись на спинку мягкого кресла и вытянув под столом ноги, которыми задевает мои.

Но самое главное заключается в том, что теперь я тоже Дубцова. Уже два часа, как. К этому нужно привыкнуть.

— Тебе ведь полных девятнадцать? — получаю еще один вопрос.

Неторопливо разрезая приборами курицу, бабушка Кира поднимает на меня глаза.

У них есть связь. Гораздо более сильная, чем у него есть с матерью. С этой женщиной он… будто на одной волне. Именно поэтому я очень волнуюсь. Меня одолевает мелочное желание понравиться ей, только понятия не имею, что должна для этого делать.

— Эм… да. В мае исполнится двадцать.

— Кириллу в ноябре будет двадцать два, — сообщает она.

— Я… кхм… знаю… — проглатываю перепелиное яйцо.

Звучит так, будто две этих цифры в ее голове никак не укладываются. Что ж. за этим столом она не одна такая.

— Чем ты увлекаешься?

Бросаю быстрый взгляд на Дубцова.

Откину на спинку голову, чуть выгибает свои идеальные брови, как бы намекая на то, что ему тоже очень интересно узнать, чем я увлекаюсь.

В его глазах смешинки. Он в курсе, чем я увлекалась вчера и позавчера. Я безнравственно ему отсасывала. Я только надеюсь на то, что дед никогда-никогда-никогда этого не узнает, ведь мы были очень тихими.