— Кир… Кир… — хнычу. — Не надо…

С громким вдохом он прикусывает дико чувствительный сосок и потирает его языком.

— Кирилл… — умоляю. — Не надо… нам же нельзя…

Потребность почувствовать его в себе ослепляющая.

— Блть… — рычит мне в шею. — Ты так пахнешь, не могу, сука, насытиться…

Рухнув на кровать, закрывает глаза и шумно дышит.

Его слова немного срывают мою крышу.

Тянусь за ним, и впиваюсь в его губы поцелуем. Его рука зарывается в мои волосы. Сталкиваясь зубами, начинаем дико целоваться.

— Хочешь меня? — мурлычу, сделав живительный вдох.

— Ань, заткнись, — предупреждает Дубцов, откидывая на подушке голову и вдыхаю полной грудью.

Его тело подрагивает.

Я сижу на огромном бугре, и от этого немного белеет перед глазами.

Выпрямившись, тяну вверх край его футболки, оголяя мускулистый живот. Кир помогает стянуть ее с себя, и я отправляю ту на пол, вслед за своей.

Его кожа кажется загорелой, даже несмотря на то, что сейчас февраль. На фоне его кожи, моя похожа на белый бумажный лист.

Помедлив, тяну руки к пуговице его джинсов. Из-под их пояса торчит черная резинка трусов. Мои руки дрожат, когда тяну вниз собачку молнии.

Кир выпрямляется и с чертыханиями начинает стаскивать с себя штаны, трусы и носки.

Мое тело взрывается новым приливом возбуждения, когда отбросив на пол одежду, он растягивается на кровати абсолютно голый и сжимает в кулаке каменную длину, проводя по ней вверх и вниз.

Смотрит на меня выжидающе, и больше никакого веселья в его глазах нет. В них только огонь, от которого плавится моя кожа.

Ему не приходится давать мне указания.

Усевшись между его ног, целую его грудь, живот. Кусаю кожу рядом с пупком и темной дорожкой, убегающей вниз, туда, где он все еще сжимает себя в руках.

Может потому, что боюсь спуститься ниже, поднимаю лицо и хрипло спрашиваю:

— Ты раньше думал о том, как я это делаю?

Опустив подбородок, он отвечает:

— Блин. Если я расскажу тебе о чем думал, ты в обморок свалишься.

Я верю ему на слово!

— Тогда не говори, — выпаливаю.

— Ага. Я же очень поболтать настроен.

Опустив голову, снова кусаю его живот, на этот раз с другой стороны пупка.

Возможно, я все делаю не так, но когда большая налитая кровью головка оказывается у меня во рту, Дубцов предпочитает помалкивать. Он просто молчит, не издавая ни звука, пока я пытаюсь понять, как вообще к нему подступиться. Экспериментирую и стесняюсь. Смущаюсь и краснею, видя его неподвижный взгляд на своем лице.

Боже, к этому нужно привыкнуть!

— Тебе не нравится, — констатирую, выпрямляясь и вытираю капельки пота у себя на лбу.

Его губы вздрагивают в короткой улыбке. Сиплый голос произносит:

— Бывало и лучше.

— Ну тебя, Дубцов, — бросаю с обидой.

Встав на колени, собираюсь выбраться с кровати, но он выбрасывает вперед левую руку и обхватывает ею мое плечо. Дергает на себя и валит меня на кровать, укладывая на спину. Просунув поврежденную руку мне под шею, заставляет откинуть голову на сгиб своего локтя. Наваливается на меня бедрами, и мне приходится закинуть ногу на его талию.

— Отстань, — отворачиваюсь.

Тихо смеясь, бодает носом мою щеку и находит мои губы.

— Я найду для тебя видеоурок, — шепчет мне на ухо.

— Чего? Минета? — возмущаюсь. — Я не хочу смотреть, как кто-то кому-то… отсасывает.

— Ну и зря, — кусает мою шею. — Может тебе понравится.

— А тебе что, это нравится?

— Порно? — уточняет он.

— Ну, да. Порно.

— Я должен сказать правду?

— Да. Мы же собираемся пожениться. Например, мне нравятся улитки. Я покупаю замороженные…

— Мне нравится порно, — открывает он душу. — Не все, а некоторое. У каждого свои предпочтения.

— Я не умру от разрыва сердца, — заверяю его. — Не волнуйся. Я… смотрела порно…

— Правда? — вскинув голову, Дубцов широко улыбается. — Ночью под одеялом?

Он так близко. Касается меня повсюду. Моей кожи, моего тела. Его горячий член упирается мне в живот, прожигая его насквозь.

— Нет, — наигранно фыркаю в его лицо. — Я была в ванной и при свечах.

Это вранье, но выражение его лица того стоит. Становится удивленным, а потом подозрительно скептическим.

— Врешь, мотылек, — констатирует, проводя по моему животу пальцами.

Вздрагиваю, впиваясь пальцами в его лопатку.

— Как-нибудь посмотрим вместе, — обещает, беря мою руку в свою.

Тянет ее вниз и заставляет обхватить себя пальцами. Сжимая в кулаке сумасшедше живой орган, я тону в его глазах.

— Вот так… — шепчет, окружив мои пальцы своими.

Задает им темп и направление, двигая наши ладони вверх и вниз.

Через секунду наше дыхание смешивается. Я чувствую вибрации и дрожь его тела. Как оно реагирует на наши совместные усилия. Как бедра приходят в движение, делая короткие выпады, будто… он входит в мое тело. От этого меня саму встряхивает с головы до ног.

Я издаю тихие всхлипы. Его дыхание становится рваным, тело каменеет. Рот жадно дышит рядом с моей шеей.

Через минуту Кир стонет, и каждая клетка моего тела стонет в ответ.

Сотрясаясь, он сжимает мои пальцы с такой силой, что я боюсь сделать ему больно. А потом мой живот обжигают горячие брызги.

Интимность этого момента шокирует меня. До глубины души и сознания.

Большое тело на мне обмякает, становясь тяжелым. Грудью чувствую, как колотится его сердце, но прежде, чем успеваю вымолвить хоть слово, рука Дубцова ныряет в мои домашние штаны.

Глава 44

Кирилл

Обтерев голову и затылок полотенцем, бросаю его на тумбочку.

За спиной тихий хлопок двери, поэтому оборачиваюсь через плечо.

Войдя в комнату, Аня врезается глазами в мою голую задницу и кусает губу, подходя к своему рабочему столу.

На часа даже семи нет, поэтому она капитально сонная. Мы уснули не позже полуночи, для меня это вагон времени, чтобы выспаться, а вот для нее нет.

Мы целый день ели и валялись в постели за просмотром старых боевиков, просто чтобы ни во что не впариваться. Пятьдесят процентов времени — голые. Отличный выходной. Я бы и сам лучше не придумал.

— Как дела? — натягиваю трусы.

— Нормально, — бормочет, проверяя содержимое своей сумки.

Отправляет туда скоросшиватель с какими-то документами, пару тетрадей и две упаковки таблеток из тех, что мы купили вчера.

Запрыгнув в джинсы, усаживаюсь на кровать, чтобы надеть носки.

Вчерашний день пролетел слишком быстро, а сегодняшний я еще не решил, как строить. Я не решил, что делать с топором, который висит над моей шеей и рухнуть может в любой момент. Сейчас я полностью контролирую ситуацию, но как только мы с моей тихоней разойдемся каждый по своим делам, перестану.

Я, блть, не люблю что-либо в своей жизни не контролировать. Это дискомфортно, а прямо сейчас это еще и бесит.

Она конечно же не в курсе, но после нее у меня других девушек не было. Я даже не пытался трахнуть кого-то из принципа, потому что мне даже ради этого было не в кайф доставать член из трусов. Вот так просто.

Исподлобья наблюдаю за ее движениями, положив локти на согнутые колени.

Ее тошнит с тех пор, как мы проснулись. Она зеленая нафиг.

— У тебя каждый день так? — интересуюсь.

— Почти, — пожимает плечом.

Офигенно.

Повернув голову, Аня скользит глазами по моей голой груди

— Куда ты сегодня? — спрашивает.

Подойдя к шкафу и повернувшись ко мне спиной, стягивает с себя пижамную футболку и пижамные штаны, оставаясь, твою мать, голой.

Скалюсь.

Я люблю ее попытки качнуть мое спокойствие.

Она давно научилась делать свои провокации на пятерку и она наконец-то поняла, как сильно меня возбуждает ее тело и идеальная полупрозрачная кожа, присыпанная веснушками. Что я готов между ее ног, блть, жить.

Следующей мыслью приходит то, что она давно поняла, как сильно держит меня за яйца. Именно поэтому спокойно отпустила в “Барабулю”, слегка приспустив поводок. Потому что знает, что мне больше нафиг никто не нужен, но даже несмотря на это предугадать ее реакцию на то, что у меня во рту побывал язык другой девушки, сложно.